Напряжение между спасённым и ею, возраставшее с каждым новым обходом Эльвиры, ощущалось вампиром всё больше изо дня в день. Почему он так пристально, негодующе смотрит на неё? Поначалу девушка этого не замечала, аккуратно проводя все необходимые процедуры для проверки состояния поручика, даже ласково приговаривая, обещая скорое избавление от боли, рассказывая, что делает и для чего, не утаивая, но и не обременяя. Со временем, когда молчаливые упрёки стали постепенно ощущаться в пропитанном лекарствами воздухе, эти слова стали больше деловыми, и теперь, между ними вовсе возникла тягостная тишина. Она всё ждала, когда он сможет заговорить с ней. Ждала, чтобы спросить… да о чём угодно, лишь бы услышать долгожданный ответ. Но вместо этого, пришлось отвечать ей. За все совершенные действия и, особенно, за бездействия.
Ладонь крепко схватилась за столешницу с инструментами, и пришлось приложить немало усилий, чтобы не раскрошить её на глазах у человека. Человека, что рад был бы сейчас оказаться во власти смерти, чем лежать здесь, наблюдая, как его мучитель ежедневно проверяет его здоровье, будто бы издеваясь.
Эльвира ещё секунду смотрела прямо на него, прежде чем отвернуться, лихорадочно обдумывая свои последующие слова и действия, не веря в то, что этот молодой, красивый солдат так сильно жаждал смерти, когда австрийка пыталась всеми силами не допустить этого. Для неё эта война ещё одна из тех, что уже были и из тех, что будут в бесконечной жизни. Отрафированную временем душу сложно вновь заставить испытывать слабость или глубокие переживания, только этому солдату, неожиданно для неё, оказалось такое под силу. А для него? Страшные муки, едва ли переносимые человеческим хрупким телом и разумом, потеря друзей и родных, нескончаемая, непереносимая боль и истощение.
- Потому что я делаю всё от меня зависящее, как и Вы, – она и не заметила как начала тараторить практически себе под нос, старательно и заметно стыдливо отводя взгляд от слабого взора её собеседника. Пальцы беспорядочно перебирали какие-то бинты, девушка не стояла на месте, передвигаясь по самодельной палате, отгороженной от остальных запачканными тряпками, и в итоге подошла к столу, всё ещё не смея посмотреть в глаза спасённому, тихо продолжив, - а, может, я не могла просто наблюдать за тем, как Вы умираете, поручик Келлер, – казалось, его имя и звание въелись ей в память ещё при первой их встрече, ничем внешне не отличавшейся от теперешней, зато как сильно изменившейся во всём остальном за эти месяцы, - или… – голос потонул в звенящем звуке отодвигаемых девушкой хирургических инструментов, что и без того аккуратно лежали на железке, любезно предоставленной одним из раненных. Слова комом застряли в горле, сжимая сердце так мучительно и ново. Медсестра медленно, будто время начало постепенно останавливаться, обернулась и с трудом нашла в себе силы посмотреть на спасённого, который не желал своего спасения. От его тяжёлого взгляда земля стремительно уходила из под ног, заставляя могущественное, сильное, безжалостное в своей жажде существо испытывать чувство глубокой печали, раздираемой внутренними демонами сожаления и вечным вопросом на которого нет ответа – надо ли было так поступать? Юноша, заметно повзрослевший в сражениях, повидавший столько потерь, жаждущий смерти, оказавшись на операционном столе после очередной атаки врага, - он ведь даже не представлял, какую судьбу Лоренц хотела избрать для него, за него. Совершив тогда этот жестокий поступок, лишив его не только жизни, но и человечности, обрекая на вечное существование, состоялся бы этот разговор? Какова вероятность, что он бы не спросил то же самое, только мучившись при этом от нестерпимого, животного голода, находясь во власти желания убивать и, скорее всего, своих товарищей по оружию и простых медсестёр, хлопочущих о других раненных?
Как бы то ни было, Эльвира чувствовала себя обязанной рассказать хотя бы ту крупицу правды, чтобы подвести Константина к вполне логичному выводу – почему она заставила русского солдата так страдать.
- Или, может, я – австрийка, что не смогла просто так смотреть, как умирает хороший человек от рук моих земляков, – признание далось ей куда легче, чем светловолосая ожидала, - выбирайте любой из этих ответов, какой больше подойдёт, потому что все они – правда, – под конец она обессилено разводит ладонями, ожидая в ответ лишь ненависть, готовая принять её. Теперь юноша знает, что они враги. Эльвире здесь не место ровно так же, как и не место в родной стране. Возможно, настало время покинуть лазарет и перейти к более решительным действиям там, где её не будут узнавать. Сначала она, конечно, дождётся выздоровления Константина, попросив о помощи своих подруг – без сомнения, солдат больше не потерпит её присутствие рядом с ним, это и к лучшему. Просто подождать какое-то время и исчезнуть. Это ведь так просто…